Алексей Гривач: «Холодная зима – аргумент для энергетического сотрудничества с Россией»

Алексей Гривач: «В целом СПГ-индустрия — более молодая по сравнению с нефтяной, более сложный продукт приходится возить» Фото: © Нина Зотина, РИА «Новости»

«В Арктике нельзя повторить успех серого танкерного флота»

— Алексей Игоревич, в России, в Мурманской области, был единственный завод по производству модулей (конструкций с оборудованием) для СПГ (сжиженного природного газа), и вот, говорят, он закрылся. Точнее, его законсервировали: якобы в здании выключен свет и это заметно с космических спутников. В какой степени заморозка завода помешает перспективам СПГ в нашей стране?

— Первоочередная задача «Новатэка» и его партнеров — наладить вывоз сжиженного газа с уже готовой первой линии «Арктик СПГ-2». США недавно подвергли этот проект блокирующим санкциям. В условиях санкций форсировать строительство новых модулей до того, как будет сформирован Арктический флот, не имеет особого смысла.

— Компании есть смысл сосредоточить внимание на уже построенном первом заводе?

— Да, первую линию запустили, даже в промышленном режиме вывезли в летние окна навигации несколько грузов, но сейчас завод приостановил деятельность — чтобы возить СПГ зимой, нужны газовозы арктического класса.

Газовозы есть на проекте «Ямал СПГ». Но использовать их и на проекте «Арктик-СПГ-2» невозможно, потому что такие суда рискуют сразу попасть под санкции США. А это помешает уже работающему на полную мощность «Ямал-СПГ».

Вот почему, вероятно, и приостановили завод, и ускорили достройку собственных газовозов. Они потом обеспечат вывоз продукции и приток выручки для финансирования дальнейших работ.

Российских газовозов пока нет. Одни строятся на верфи «Звезда», другие строились на заказ в Южной Корее, но с недавних пор корейские подрядчики перестали выполнять свои обязательства. Тоже из-за санкционного давления.

— Значит, на Северном морском пути нельзя повторить успешный опыт серого танкерного флота? Того, что возит российскую нефть в Индию и Китай, не боясь санкций. Кстати, в середине декабря Евросоюз ввел 15-й пакет санкций, направленный на борьбу с этим флотом…

— Да, нужны специальные суда высокого арктического класса. Даже чтобы вывозить газ зимой по более проходимому западному участку Севморпути до места перегрузки в обычный газовоз, необходим такой флот.

И в целом СПГ-индустрия — более молодая по сравнению с нефтяной, более сложный продукт приходится возить. Сами по себе суда дороже, их меньше. Сложнее сформировать такой флот, который бы работал в условиях санкций. Количество покупателей тоже ограничено, как и портов, способных принять такой груз. Американцам тут проще применить вторичные санкции.

Со временем, конечно, эта ситуация изменится, а пока нужно активнее выстраивать параллельную инфраструктуру торговли сжиженным газом. Но пока она не налажена, тратить ресурсы и деньги на стройку новых линий? Для чего?

Поэтому «Новатэк» большое количество специалистов с этого завода, который законсервировали, направил в Приморье, чтобы быстрее достроить суда на дальневосточной верфи. Это не значит, что от мурманского завода вообще отказались. Он ждет своего часа. Просто сейчас важнее сконцентрировать ресурсы на другом.

«У газового рынка хорошие перспективы, поэтому честную конкуренцию с другими поставщиками нельзя считать ключевой угрозой для наших СПГ-проектов» Фото: © Jan Woitas/dpa/www.globallookpress.com

«Санкции против российского СПГ вводят США, которые сами же и экспортируют СПГ»

— Как известно, Катар собирается запустить у себя большой завод СПГ и вообще мечтает захватить четверть мирового рынка СПГ к 2030 году. Остановка мурманского завода не помешает нам в будущем соперничать с этим эмиратом?

— У газового рынка хорошие перспективы, поэтому честную конкуренцию с другими поставщиками нельзя считать ключевой угрозой для наших СПГ-проектов. Другое дело — санкционные ограничения. Здесь придется попотеть, чтобы сохранить конкурентоспособность и даже жизнеспособность наших проектов в этой сфере.

— Но если удастся заключить сделку с Трампом и санкции отменят, Катар не станет опасным конкурентом России?

— Рынок развивается. Мировой энергетике в перспективе понадобится гораздо больше газа. Даже при нынешних темпах развития мировой экономике надо сокращать сжигание угля. Уголь не только провоцирует наибольшее количество эмиссии СО₂, но при его сжигании образуется множество опасных для дыхания частиц. Он вреден экологии, нашему здоровью.

Кроме того, уголь мешает устойчивому развитию стран вообще, в том числе, например, и Китаю. Эта страна уже очень развита экономически, обгоняет США в борьбе за первое место на экономической карте мира, но там сохраняется архаичная структура энергетики. Китайская экономика все равно более чем на 50 процентов зависит от угля. Конечно, крупные агломерации — например те, что вокруг Пекина и Шанхая, — сократили угольную генерацию, и там воздух стал чище, но во многих промышленных центрах КНР уголь так и остается базой.

Да, быстрое появление на рынке нового крупного игрока вроде Катара или Австралии могло создать избыток на рынке и обрушить цены, особенно если ввод новых заводов накладывался на экономический кризис или глобальный карантин. Но это довольно быстро сменялось стабилизацией, а затем ростом цен на рынке. Ведь доступный газ очень привлекателен. Это и вид топлива, и сырье для многих отраслей промышленности.

Поэтому в условиях честной конкуренции вполне можно побороться за долю на рынке. Но сейчас речь идет о других угрозах. Против нас вводят искусственные ограничения, политически давят на наших партнеров, заставляют бойкотировать Россию. Это гораздо больше вредит экспорту нашего СПГ, чем появление нового завода СПГ за границей.

Другое дело, что санкции вводятся американцами, которые уже сами лидируют в экспорте СПГ и строят множество новых мощностей. Разумеется, США заинтересованы в сокращении конкуренции, в данном случае со стороны российской газовой отрасли.

— Вы предрекали, что по итогам этого года Россия выйдет на первое место по поставкам газа в Китай. Однако, по данным таможни КНР, импорт все того же самого нашего СПГ за 8 месяцев упал на 17 процентов.

— Россия поставляет в Китай основные объемы газа по трубопроводу «Сила Сибири». С 1 декабря по просьбе Пекина «Сила» досрочно, на месяц раньше контрактного срока, вышла на проектную мощность. По итогам года, по моим оценкам, будет поставлено 31–32 миллиарда кубометров.

Даже с учетом возможного некоторого сокращения поставок СПГ поставки нашего газа в КНР превысят 40 миллиардов кубометров, что позволит России опередить и Туркменистан, и Австралию. Да и поставки СПГ, о которых вы говорите, по итогам 10 месяцев снизились в физическом выражении всего на 2 процента.

— А почему вообще Китай меньше потребляет? В преддверии торговой войны, которой угрожает Трамп, в Поднебесной начинается спад экономики?

— Китай наращивает и потребление, и импорт газа. По нашим оценкам, на 9 и 14 процентов, соответственно, за 10 месяцев года. За два года потребление газа в КНР выросло на 55–60 миллиардов кубометров.

Есть некоторые тенденции к замедлению роста. Кроме того, меняется модель потребления. К примеру, растет число электромобилей, что сказывается на потреблении нефтепродуктов. Но с учетом масштабов КНР это не удивляет. Спада китайской экономики мы не видим.

«Россия поставляет в Китай основные объемы газа по трубопроводу «Сила Сибири» Фото: © Павел Львов, РИА «Новости»

«И Приднестровье, и Молдавия оказались на пороге энергетической и даже гуманитарной катастрофы»

— Кстати, о трубопроводном газе. Как вы полагаете, чем закончится история с транзитом через Украину? Какова вероятность, что в последний момент Москва и Киев все же договорятся, как это бывало много раз до СВО?

— Не готов давать точный прогноз. Но 70 на 30, что в том или ином виде соглашение о продолжении транзита все же будет достигнуто.

— А вот правительство Молдавии уже готовится ввести чрезвычайное положение из-за угрозы полностью лишиться российского газа, потому что он тоже приходит через Украину. При этом премьер Молдавии Дорин Речан отказался платить «несуществующий долг» 700 миллионов долларов «Газпрому». Каковы шансы России выиграть спор против Молдавии в международных судах?

— В нормальных условиях шансы были бы хорошие, но в нынешних геополитических добиться выплаты через арбитраж малореально. Возможно, угроза остаться без электричества зимой — что произойдет без поставок газа из России на Молдавскую ГРЭС — вразумит Кишинев, хотя это неточно.

— Кстати, упомянутая вами ГРЭС расположена на территории, которую Кишинев не контролирует, — в Приднестровье. Но русскоязычные жители Приднестровья тоже замерзнут, как и жители Кишинева. Их судьба станет для Москвы еще и политической проблемой?

— Да, будет большая проблема для всех. Жители Приднестровья тоже находятся под угрозой энергетического и гуманитарного кризиса. В этом регионе, правда, есть возможность продержаться на альтернативных видах топлива, но лишь какое-то время. На поставки электроэнергии в Молдавию с Приднестровской ГРЭС этого ресурса не хватит. Вот почему этот кризис надо предотвратить.

Этот кризис — небольшой в масштабах Европы с точки зрения геополитики, но чувствительный для жителей Молдавии. Но ее руководство ангажировано Евросоюзом. В Кишиневе в правительственных кабинетах фактически расставили людей с паспортами Румынии, которые тянут республику к Западу и ведут себя крайне неконструктивно в отношениях с Москвой. Причем они так себя ведут, несмотря на приднестровский вопрос, несмотря на традиционные широкие экономические связи с Россией.

В результате Молдавия оказалась на пороге энергетической и даже гуманитарной катастрофы.

— Но Речан говорит, что можно получать газ из Румынии…

— Можно — небольшое количество. Не хватит, чтобы этот газ переработать на ГРЭС в электроэнергию. Так что схема, видимо, неработоспособна.

— Значит, у Кишинева с Приднестровьем взаимная зависимость? Не могут друг без друга?

— Да, потому что и те и другие лишатся электричества. Практически три четверти потребностей Молдавии в электроэнергии покрывается за счет поставок с ГРЭС, а она вырабатывает свет из российского газа.

«С Турцией у нас много противоречий — и военных, и геополитических, и каких-то экономических. У нас разные интересы, но приходится договариваться. Это и есть, наверное, основа стабильности» Фото: Kremlin Pool / Global Look Press / www.globallookpress.com

«Я бы не ждал от Запада каких-то радикальных уступок из-за погоды»

— «Газпром» сообщил, что за 11 месяцев года нарастил экспорт трубопроводного газа в Европу — объем превысил показатели прошлого года, поставки увеличились на 15 процентов. Поставки через Украину тоже выросли — на 6 процентов, по «Турецкому потоку» — на 24 процента. Почему на Западе заставляют другие страны бойкотировать Россию, а сами наращивают закупки у «Газпрома»?

— Лицемерие для них норма, не стоит удивляться. Для них выгодно и безопасно закупать как можно больше трубопроводного газа из России, поэтому и качают по максимуму. Во-вторых, Запад — это аморфное понятие. На самом деле там много разных интересов и противоречий. Газ — один из элементов политического торга.

Пока что сторонникам взаимодействия с Россией, которые тоже остались на Западе, удалось стабилизировать работу газовой сферы. Но риски нового витка кризиса никуда не делись и могут материализоваться в ближайшие недели.

— Если украинская труба закроется, то Россия сможет сбывать газ в Евросоюз только по «Турецкому потоку». Значит, отношения с Эрдоганом становятся еще важнее? Грубо говоря, теперь уже совсем нельзя ссориться с турками?

— Опять-таки это взаимная зависимость… С Турцией у нас много противоречий — и военных, и геополитических, и каких-то экономических. У нас разные интересы, но приходится договариваться. Это и есть, наверное, основа стабильности.

Кстати, Турция и сама потребляет довольно много газа. Сейчас она становится крупным транзитером в Европу, и не только, кстати, российского газа, но и азербайджанского. Значение Турции возрастает и для Евросоюза. Кстати, с азербайджанским газом раньше турок очень поощрял Брюссель. Но когда появилась еще и опция транзита российского газа, еврокомиссары напряглись и теперь вставляют палки в колеса.

Как вы понимаете, чтобы турецкий хаб заработал, нужен не только газ, но еще и доступ к рынку. А это означает развитие инфраструктуры на территории Евросоюза. Туркам нужны гарантии, что поставки будут окупаться еще долгие годы. И вот этих-то гарантий Брюссель давать не хочет, во всяком случае пока.

— По прогнозам синоптиков, в Европе эта зима в целом будет не такой мягкой, как предыдущие два года, что подтолкнет вверх цены на топливо. Если предсказание сбудется, то Запад станет сговорчивее в диалоге с Россией? Допустим, в переговорах по санкциям?

— Да, две последние зимы были достаточно мягкими, что само по себе повышает вероятность прихода более суровых холодов. И да, это может стать еще одним аргументом для сторонников нормализации энергетического сотрудничества с Россией или, по крайней мере, для сторонников сохранения статус-кво.

Но я бы не ждал от Запада каких-то радикальных уступок из-за погоды. Договориться можно, но только если в целом снизится градус геополитической напряженности. И тогда мы больше денег заработаем при росте цен, если наш газ поступает в Европу.

Но может случиться и так, что цены начнут расти по противоположной причине — из-за нехватки нашего газа, например, из-за прекращения транзита через Украину. Тогда вместо нас зарабатывать на этом будут другие игроки.

— Вы говорили, что холодная зима может привести к перебоям с газом из Норвегии. Почему? Разве норвежцы не привычны к морозам?

— Норвежская система иногда выходит из строя и по другим причинам. Разумеется, необязательно, что она сломается при первых же холодах. Но сильные морозы — это риск для работы морских платформ. Потому морозы еще и с этой стороны угрожают энергетическому рынку Европы. А ведь сейчас газ из Норвегии — это более четверти европейского спроса.

— Вы отмечали, что энергетика Европы сильно зависит теперь от ветряной энергии. Есть достоверные прогнозы, что будет там с ветрами этой зимой?

— Точные метеорологические прогнозы можно делать всего на 2–3 дня, затем их точность падает в прогрессии. Ветра это касается в том числе. Но что ясно: метеозависимость энергосистемы Европы от ветра резко выросла, а значит, она стала гораздо более уязвимой и менее надежной.