Олег Курносов, Flatstack: «Мы пытались прятать русские корни, но это бесполезно»

Олег Курносов: «Мне все время говорили, мол, запрограммируй что-нибудь, потом пойдешь играть. Много позже я понял, что за это можно еще получать деньги, и это стало приятным открытием» Фото: Андрей Титов

«Я оказался в рядах первых айтишников Казани»

— Олег, вы как-то говорили, что занимаетесь информационными технологиями чуть ли не с 2001 года. Неужели тогда уже было такое понятие, как IT-сфера? С чего все началось?

— О да, я очень бородатый айтишник (смеется). Конечно, тогда еще не было никакой IT-отрасли, были квадратные пузатые мониторы и полное непонимание, во что это может вылиться.

Кодить научился рано: у меня родители — инженеры-программисты, поэтому у нас дома программирование витало в воздухе. Мне все время говорили, мол, запрограммируй что-нибудь, потом пойдешь играть. Много позже я понял, что за это можно еще получать деньги, и это стало приятным открытием.

В 11-м классе я выиграл какую-то олимпиаду и по обмену год прожил в Штатах, в Лос-Анджелесе. Получилось забавно: я в анкете указал, что хочу в холодную страну, а меня отправили в пустыню! В общем, этого года мне хватило, чтобы больше не хотеть туда переехать. Я после этого очень спокойно отношусь к загранице, там ничего сверхъестественного нет. Везде плюс-минус те же люди.

Зато когда вернулся, у меня были какие-то навыки программирования и английский в совершенстве. И меня взяли в хорошую этичную команду «Казанский портал», которую возглавлял тогда Николай Анатольевич Никифоров, будущий министр связи. Тогда ему было 19 лет, мне 17, интернет только-только появился, и мы к нему прикоснулись одними из первых. Так я оказался в рядах, наверное, первых айтишников Казани.

— И каково это было?

— Мне очень нравилась команда, там работали замечательные ребята, которые написали очень много всего цифрового для республики! И Никифоров тоже: он сам и программировал, и интерфейсы рисовал, и провода вместе с нами подключал. Там я впервые понял, что это действительно большая отрасль.

«Николай Никифоров (на фото) сам и программировал, и интерфейсы рисовал, и провода вместе с нами подключал. Там я впервые понял, что это действительно большая отрасль» Фото: «БИЗНЕС Online»

— А вы что там делали?

— Изначально меня взяли в роли менеджера, хотя я очень хотел работать программистом. Был sales-менеджером, project-менеджером, чуть-чуть кодил.

— Какие продукты вы продавали?

— Было много интересных продуктов, но еще действует NDA, не могу о них говорить, к сожалению. А когда Николай пошел в большую политику, я решил уйти в глобальную заказную разработку. Как раз было тысячелетие Казани, всем было сказано неделю отдыхать. Мы с ребятами не знали, чем заняться, в тот год мы как раз оканчивали вуз и думали о будущем. Тогда нам с Тимуром Вафиным и Алексеем Мамаевым и пришла идея основать свою компанию. Изначально она называлась Flatsoft. В тот момент мировая экономика располагала к тому, чтобы все аутсорсили в России — у нас и в Китае европейцам и американцам было куда дешевле заказывать софт. Плюс русский программист долго считался хорошим специалистом.

В совершенстве владея английским, я мог дать команде конкурентное преимущество, так как мало кто тогда работал на глобальном рынке, мы были одни из первых в России. Интернет тогда только еще появился, а мониторы только становились плоскими. Плюс за пять лет в «Казанском портале» у меня накопился нереализованный потенциал в плане опыта международных проектов.

— То есть сразу ориентировались на заказчиков из США?

— Что такое Америка на тот момент? Это рынок на подъеме, это понимание, что такое технологии. Это сейчас, если честно, Штаты не очень хороший заказчик. После ковида рынок просел, все научились работать удаленно, и очень много программистов освободилось на рынке работы не из офиса. Теперь можно нанять американского разработчика, который живет через дорогу, примерно за те же самые деньги. А покупательная способность объективно очень сильно снизилась.

Для таких организаций, как наша, сейчас на самом деле рынок бывшего СССР даже перспективнее, чем так называемая западная экономика. Особенно после ухода зарубежных брендов из России. Применяем опыт международной разработки для замены ушедшего с рынка софта, а также того, который теоретически может уйти, но критически важен. Моя бородатая айтишная интуиция подсказывает, что следующим на очереди может быть Gmail. Надеюсь, что я не прав.

«После ковида рынок просел, все научились работать удаленно, и очень много программистов освободилось на рынке работы не из офиса» Фото: www.freepik.com

«Раньше даже мелкий американский заказчик для нас был притягательнее крупных проектов здесь»

— Какой был ваш первый заказ как самостоятельной компании?

— Сайт для мелкооптового российского магазина одежды. Я хочу развеять миф о том, что для успеха нужны суперинвестиции или суперзаказчик. У нас был исключительно органический рост. Но мы были одними из первых на зарождающемся рынке. Мир был глобальным, и знание английского серьезно помогало. На руку играл и возраст: мы были очень молодыми, не боялись рисковать, не были привязаны к детям и семье, зато имелось много свободного времени.

— По сути, ваш компьютер и ваш ум — вот и все стартовые инвестиции?

— Да. Первое время мы все делали втроем. А потом, когда начали копиться заказы и мы поняли, что сами все уже не успеваем, начали нанимать помощников. Все было ситуативно: вначале у нас даже не было серьезного бизнес-плана. Мы просто программировали и получали от этого удовольствие.

— Быстро начали зарабатывать?

— Да нет, конечно. Мы были довольно тормозным предприятием в этом плане (смеется). Сама философия natural growth не подразумевает сверхдинамичного всплеска. На выход на стабильно хорошую выручку нам потребовалось года три, при этом мы не привлекали инвестиции.

Мы экспериментировали, прошли через несколько ребрендингов. Сейчас понимаю, что это, может быть, где-то даже навредило компании. Изначально мы назывались Flatsoft, в Штатах при этом нас больше знали как Flatsourcing. Потом мы стали работать на американском рынке как Flatstack, а в России — как Stackers, Sсalewill. Но в итоге нас все больше знают именно как Flatstack.

«Мы экспериментировали, прошли через несколько ребрендингов. Сейчас понимаю, что это, может быть, где-то даже навредило компании» Фото: Андрей Титов

— А почему выбрали в качестве основного языка Ruby on Rails?

— Мы были одной из первых компаний в мире и тем более в России, кто писал на Ruby on Rails. Язык этот только-только появлялся. Это был выбор Тимура Вафина (сооснователь компании — прим. ред.). Сейчас тренды уже сменились, и в части веб-разработки мы как компания больше смотрим в сторону Python, в том числе потому, что хайп Ruby on Rails начал со временем угасать. Он все еще очень востребован, но преимущественно для поддержки уже написанных решений и тогда, когда нужно очень быстро написать стартап. А популярность Python только растет с появлением искусственного интеллекта.

— Какие проекты делали, с кем работали?

— Не было каких-то известных партнеров. Мы были рыночным предприятием. И парадокс в том, что среднестатистический или даже мелкий американский заказчик в то время был более притягательным, чем крупные клиенты здесь. Пусть он хочет всего лишь сайт булочной, приложение для парковки, бронирования чего угодно или очередного Airbnb-подобного сервиса

— Почему?

— Цена валюты и зрелость рынка. У нас все только начиналось, интернет был далеко не у всех распространен. И у многих еще не было понимания, зачем вкладывать большие деньги в интернет.

Начали с сайтов — в тот момент все захотели иметь свои сайты. Потом стали популярны мобильные приложения, еще позже — микросервисная архитектура. Было много интересных разработок. Например, создали любопытный сервис по распознаванию эмоций. У Zoom еще не было плагина, который автоматом делал транскрипт звонка, и мы его написали сами, причем, кроме анализа аудиодорожки, этот сервис позволял исследовать эмоции человека, фокус, зрачки, как он был вовлечен в разговор, где он испытывал волнение или, возможно, даже врал.

Для Adme разработали мобильное приложение. Создали сервис Gateless parking, который объединил и систематизировал частные паркинги — без шлагбаумов. Всего в портфеле более сотни проектов.

«Начали с сайтов — в тот момент все захотели иметь свои сайты. Потом стали популярны мобильные приложения, еще позже — микросервисная архитектура» Фото: www.freepik.com

— Какой у вас был самый популярный проект с точки зрения количества пользователей?

— Как ни странно, это не заказной проект, а собственный продукт. Мобильное приложение — музыкальный плеер, который позволял играть свою музыку из тогда еще «ВКонтакте». Тогда только появились смартфоны, не было ни Google music, ни Apple Music, ни тем более VK и «Яндекс.Музыки». Мы были в топ-10 русского App Store. Но начали появляться нативные Google- и Apple-сервисы музыки, которые по странному совпадению стали обращать внимание на авторские права. А так как с точки зрения правообладания музыка VK до сих пор вызывает вопросы, мы приняли решение не продолжать этот продукт. А вскоре уже и сам VK обзавелся своим нативным сервисом, и развивать API для отдачи музыки наружу у них мотивация пропала.

— Какой самый сложный проект в вашей практике?

— Сложные проекты обычно самые любимые, особенно любим мы проекты о городской среде, хорошо делаем масштабные indoor / outdoor-решения. Но один из самых запомнившихся, любимых — возможно, первый велосипедный шеринг в России (там, где велик можно оставить, не пристегивая), который мы создавали в Альметьевске по поручению Айрата Ринатовича (Хайруллина — бывшего мэра Альметьевска — прим. ред.). Мы до этого железом особо не занимались, в основном софт пишем, но к нам обратились за экспертной консультацией. Конечно, велосипеды мы не изобретали, их привезли из Китая, но в них была непонятная прошивка, которую надо было локализовать. Мы сделали, насколько это было возможно.

Приезжали в Альметьевск, сами перепрошивали, сами тестировали. Велосипеды замерзали, их воровали — в общем, для нас был очень новый интересный продуктовый опыт. В итоге получилось хорошо, у велошерингов большой потенциал. Только теперь уже нужно развивать парк индивидуальной мобильности, используя модные электросамокаты и электрические байки, и, соответственно, переписать и освежить софт. Сейчас таких решений в городах много, но мы были одними из первопроходцев. Когда-нибудь эти велики поставят в музей (смеется).

«Один из самых запомнившихся [проектов], любимых — возможно, первый велосипедный шеринг в России (там, где велик можно оставить, не пристегивая), который мы создавали в Альметьевске по поручению Айрата Хайруллина» Фото: «БИЗНЕС Online»

«Продажа уже практически произошла, потом кто-то из контрагентов загуглил информацию о нас — и все пропало»

— А штаб-квартира у вас где была?

— Юрлицо было зарегистрировано в Штатах, 90 процентов контрактов было там. А де-факто штаб-квартира у нас все-таки была в Казани. Казалось, что Америка, что Россия — мир плоский. У нас даже компания называется по книжке The World is Flat, мир плоский. Тогда еще и бренд русский хорошо продавался, в Штатах после написания этой книги удаленка становилась популярной, а экспертная компетентность russian hackers — это до сих пор международный бренд. Все знают, что русские программисты могут все, и подтверждение тому — многочисленные международные олимпиады по программированию, куда русских все еще пускают (смеется).

— А потом выяснилось, что Земля — это шарик?

— Все-таки да. Сейчас «русский» на Западе — это антиупаковка из-за политики. По-своему антипиар — это тоже хорошо, чем-то притягивает, но это уже не в плюс, как было раньше. Да и просто на свободном рынке опасаются ненужных рисков.

Важно еще, что другие страны не стоят на месте. 15 лет назад индийский программист воспринимался как малокомпетентный специалист. Но очень много этих ребят приехало в Америку, работали в Силиконовой долине джунами, а сегодня выросли.

«Все знают, что русские программисты могут все, и подтверждение тому — многочисленные международные олимпиады по программированию, куда русских все еще пускают» Фото: © Shatokhiona Natalia / news.ru / www.globallookpress.com

— Microsoft возглавляют…

— В том числе. Все начало меняться примерно с 2014 года, глобальная разработка стала вытесняться локальной. Pipeline заказов изменился. А с пандемией поменялась и кадровая политика компаний. Раньше считалось правильно иметь большой кадровый резерв, а удаленка изменила философию ведения бизнеса. Оставила только тех, кто максимально эффективен, а остальных под проект можно и на аутсорсе привлечь.

Конечно, в США и до пандемии дистанционная работа была привычным делом, а для нас это было странно. Мы в компании старались из офиса работать, считали, что так эффективнее. А сейчас все на удаленке. В результате коллектив сильно изменился: кто-то привык работать вживую, кто-то сильно отвлекался, кто-то после ковида вообще решил что-то другое в жизни выбрать. Мы растеряли очень много хороших ребят. Но парадокс в том, что в моменте сокращение штата больше, чем вдвое, как выяснилось, не сильно изменило нашу продуктивность.

Когда наступили санкции, мы, как и многие другие компании, старались максимально спрятать русские корни, избегать любого упоминания в контексте России. Даже на сайте в определенный момент мы убрали упоминания о русских основателях. Но в конце концов поняли, что это бесполезно.

— Кто-то нанимает формальных CEO-иностранцев, которые даже визу в Россию ни разу не делали, кто-то всю компанию оформляет на других.

— Это тоже не помогает. Проекты гуглятся. У нас был случай, когда продажа уже практически произошла, потом кто-то из контрагентов загуглил информацию о нас — и все пропало. Труд 3–6 месяцев переговоров вылетел в трубу.

Но стратегии выбирают разные, это правда. Вот основатель ABBYY Давид Евгеньевич Ян, с которым мы сидели на одной скамейке на открытии первого казанского IT-парка, вроде же наш, а с другой стороны, получается, своих же русских сотрудников сократил, которые жили-то уже даже не в России. Вроде это и ожидаемо, но все равно грустно.

— А Сергей Белоусов меняет имя на Серж Белл.

— Вряд ли уж прямо переименовали в паспорте, иначе очень эмоциональный поступок, конечно. Но я все равно считаю, что главное не отказываться от культуры и языка, на котором с детства говоришь. Потому что все равно к тебе будут относиться как к человеку из той самой никем не покоренной северной страны.

Я чувствовал это сам, когда жил в Штатах, и до сих пор слышу от русскоговорящих, кто уже живет там больше 20 лет. И странно: почему ты думаешь, что, если ты переехал в другую страну, ты меняешься? И самое грустное и смешное, почему так думают заказчики, которые просят релоцироваться программистов? Сначала тебе будут все улыбаться, а потом по возможности заменят на местного, как только это «станет модным». Так что этому психозу просто не надо поддаваться.

Мы очень долго пытались прорубать окно в Европу, Штаты и другой какой-то мир через Эмираты и пришли к выводу, что это того не стоит. Год или два экспериментировали со всем этим, пытались запускать разные бренды, чтобы отстроиться от России. И этим самым, я считаю, нанесли в какой-то мере вред нашей компании. Когда много брендов, с одной стороны, — это прикольно, но со временем ты начинаешь понимать, что люди не дураки: если они видят, что человека зовут Олег Курносов, даже если компания зарегистрирована в ОАЭ, все равно от русского следа никуда не деться.

— Эмираты же считаются отличным местом для бизнеса? Криптовалюты разрешены, налоги лайтовые.

— Мы только так думаем. На самом деле, если копнуть, да, там каких-то налогов нет, но каждый чих там стоит денег. Продление лицензии, E-channel — иммиграционный онлайн-сервис и так далее. Формально это не налог, но ты все равно должен ежегодно оплачивать много маленьких сервисов. А вывески — да, красивые, дорого-богато, «Дубай Молл»… На самом деле с платежеспособностью там тоже не все хорошо.

А насчет законодательства… У нас все-таки нет такого, что я знаю кого-то и поэтому могу тебе не платить. Все-таки у нас есть законы, договоры, счета и так далее. А там тебя могут год проверять, посмотреть, не развалишься ли ты, если тебе не заплатят. Это как у нас в 90-е, а то и еще раньше. Поэтому маленькому предприятию в Эмиратах тоже можно развиваться, но я бы не сказал, что сильно проще.

Поэтому, я считаю, в России в целом с налогами для айтишников все хорошо. Даже с учетом изменений, которые произойдут в следующем году. Поэтому я бы рекомендовал начинающим айтишникам после фаст-форварда не тратить время, а спокойно писать софт для России. Я думаю, что у Flatstack сейчас больше перспектив в России и СНГ.

«Если это прочитает юный программист или юный менеджер — советую не пасовать. И целиться на российский рынок: перечитать новости, кто еще ушел или планирует уйти из России, и писать эти программы» Фото: © Алексей Мальгавко, РИА «Новости»

«Сейчас не надо что-то очень умное изобретать с нуля. Достаточно посмотреть, кто ушел из России, и воспроизводить этот софт»

— Как сегодня изменилось соотношение зарубежных и российских контрактов?

— Зеркально. Теперь 90 процентов заказов у нас на российском рынке.

— И как он выглядит сегодня?

— Довольно пустым! И благодатным: что бы ты ни посеял, люди будут выбирать тебя, потому что ты завтра никуда не уйдешь. Может быть, действительно там не такие большие деньги, но, с другой стороны, в целом он перспективный. Надо брать понятные бизнес-процессы и писать под них простой софт, вот и все. К примеру, сколько было международных таск-трекеров в России популярно? Сейчас почти ни одного, и общеизвестный «Яндекс.Трекер» почти монополист.

— Но маленький рынок быстро заполняется.

— Да, но пока на нем окно возможностей. Какой вывод нужно было сделать еще после коронавируса? Нужно уметь адаптироваться. Были офлайн-магазины — стали онлайн-магазины. Было одно — стало другое. И не надо стремиться релоцироваться! Да, сейчас тебя куда-нибудь релоцируют, ты завезешь семью, детей, а потом тебе скажут, что все равно фамилия на «-ов» заканчивается — всё.

Если это прочитает юный программист или юный менеджер — советую не пасовать. И целиться на российский рынок: перечитать новости, кто еще ушел или планирует уйти из России, и писать эти программы.

— Так все же говорят, что российский рынок маленький и невозможно делать крутое приложение, заточенное только на нашу страну. Мы же не Китай по количеству пользователей.

— С одной стороны, полностью согласен. А с другой — важно понять, что и как именно писать. Если сразу играть вдолгую и писать с микросервисной компонентной архитектурой, понимая, что ты через пять лет будешь этот же код использовать, — это другое дело.

Сейчас много замечательных программ по поддержке софта, недооцененных. Компании очень редко запускаются сразу на многих рынках. И если ты стартуешь на российском рынке, не надо думать, что невозможно запуститься на другом. Да, возможно, русское DNA придется продавать под другим брендом. Но если построить разработку изначально правильно и не прибивать гвоздями логотипы в коде и комментариях, понимая, что в этой стране под одним брендом запускаешься, который резонирует для русского уха, в другой, даже в ближайшем СНГ, под каким-то другим, и это нормально.

— То есть даже для СНГ надо менять бренд? Или это промежуточный этап, чтобы потом выйти куда-нибудь в Европу?

— Начнем с того, что русский язык — это кириллица, а во многих других странах не кириллица. Надо писать код, понимая, что в какой-то момент ты можешь там его продать под другим брендом, просто потому, что он лучше отзовется в другой упаковке.

Впрочем, есть замечательные компании, которые продают только в России и зарабатывают хорошие деньги.

— Продают госсектору?

— Необязательно. Есть «Контур», есть «Яндекс», есть многие другие примеры.

Еще один тренд — примитивные сервисы. Сейчас не надо что-то очень умное изобретать с нуля. Достаточно посмотреть, кто ушел из России, и воспроизводить весь этот софт. Ни на что не намекаю, но недавно «Госуслуги» прислали предложение сменить почтовый ящик с Gmail на другой. Значит, может быть, нужно делать почтовик.

— Так есть же Mail и «Яндекс».

— Их всего два, а рынок может быть сильно больше.

— Есть же и другая проблема. Ушел Zoom — все ринулись его импортозамещать и сделали кучу равномерно плохих аналогов. Каждый теперь хочет господдержку, потому что в рыночных условиях выйти на уровень Zoom они не смогут: нужен другой масштаб, инвестиции, экспертиза.

— Согласен. Но видите, много звонков уже происходит через, допустим, «Телемост». И Zoom на самом деле не самое идеальное приложение в мире.

Но вот мы сейчас с вами обсуждаем, что нужно писать, а люди уже это делают. Вот прямо в эту секунду.

— Надо разобраться еще, кто пишет. Выяснится, что это какой-нибудь дериватив «Яндекса» или Сбера.

— Нет-нет-нет, рынок сильно шире. Многие шутят, что в России деньги любят тишину. В около-стартап-индустрии действительно везде пиар, конференции, программы. А серийные коммерсанты в России, которые здесь остались, никуда не уехали, особо не афишируют деятельность, как обычно, а просто работают. И еще реже, чем я, дают интервью или никогда (смеется).

«Создать IT-парк было гениальной идеей» Фото: «БИЗНЕС Online»

«Если и создавать из России глобальную компанию, то в Казани лучший плацдарм»

— А вы сами сейчас в Казани живете?

— Да, в основном. У меня есть определенные интересы в Москве, Узбекистане. Кстати, по сравнению с Эмиратами Узбекистан интереснее для приземления IT-бизнеса. Благодаря IT-парку я познакомился с коллегами из технопарка в Узбекистане, они круто развивают цифровые проекты.

Казань — хорошее место с точки зрения международного позиционирования: смешение культур, толерантность и интеллигентность. На американцев это всегда производило впечатление, что рядом мечеть и церковь, что «Чаша» — melting pot of cultures, плавильный котел культур. Символично. Плюс у нас культура больше торговая, нахождения компромиссов. Для бизнеса это хорошо. Казань — это своего рода окно в мир, и не только в Европу, но и в Азию.

«На мой взгляд, Иннополису надо добиваться получения статуса ИНТЦ — инновационного научно-технологического центра, как в «Сколково», с полноценным льготным режимом» Фото: «БИЗНЕС Online»

— Как считаете, у Татарстана какие перспективы с точки зрения развития IT-отрасли?

— Замечательные! Если и создавать из России глобальную компанию, то с точки зрения культуры и рыночного подхода здесь, наверное, лучший плацдарм. Создать IT-парк было гениальной идеей. Теперь важно развивать венчурные инвестиции, создавать культуру инвестирования. Конечно, с нынешней ставкой рефинансирования кому-то покажется, что выгоднее деньги держать в банке… Более того, пока считается, что если у тебя есть большие деньги, то они, вполне возможно, как-то неправильно нажиты и вообще лучше об этом не говорить. Но тем не менее.

Знаете, что было первым, о чем спросили американцы, когда я их привез на экскурсию в Иннополис? Есть ли здесь венчурный фонд! А его нет. Без таких институтов как бы все не превратилось в набор зданий. А еще, на мой взгляд, Иннополису надо добиваться получения статуса ИНТЦ — инновационного научно-технологического центра, как в «Сколково», с полноценным льготным режимом.

Много людей, привыкших инвестировать в бизнесы где-то еще, в недвижимость в других странах, поняли, что их оттуда попросят. И нужно создавать предпосылки, чтобы они с не меньшим энтузиазмом инвестировали в Россию.

«Еще один тренд, который сильно будет влиять на рынок, — криптовалюта» Фото: «БИЗНЕС Online»

«Изменится образование, инфраструктура, дроны будут выполнять обыденные функции…»

— А какие тренды будут управлять рынком в ближайшее время, на ваш взгляд?

— Искусственный интеллект! Раньше приходилось вручную кодить, а сейчас GPT напишет фрагменты кода, ты их соберешь по крупицам и получишь готовый результат.

Более того, среди американских коллег все чаще встречается мнение, что популярность программистов сильно снизится. Раньше, например, были очень популярны автомеханики, они получали очень много денег, это была суперпрестижная профессия. А сейчас механиков много, хайп прошел — и все. У программистов такая же история, особенно с появлением искусственного интеллекта.

Профессия программиста, кодера будет тоже со временем уходить с этого олимпа славы и уступать место бизнес-аналитикам, инженерам, тем, кто обучает нейронки в конце концов.

Трансформация в Штатах очень сильная уже сегодня, надо догонять, нужно массово учить всех пользоваться искусственным интеллектом. Потому что все, что мы привыкли делать очень долго, сейчас делается очень быстро. С одной стороны, прикольно, с другой — даже чуть-чуть пугает. В Штатах уже все напугались, пытаются понять, куда дальше двигаться.

— А вы напугались? Какую долю того, что вы сейчас делаете, может реально заменить ИИ, например, через три года? Не получится ли, что к следующему интервью снова останутся только три основателя компании?

— Мы все-таки не такие простые вещи делаем. Но через пять лет ИИ правда многое сможет. А если мы соберемся через 10 лет, вообще не факт, что останутся хотя бы трое. В Америке это уже понимают, у нас пока нет. Почему ChatGPT бесплатный? Сейчас для компаний данные ценнее денег. Вы пишете запросы, загружаете материалы — это все данные для обучения нейросети. А деньги потом.

Изменится образование, инфраструктура, дроны будут выполнять обыденные функции. ChatGPT разговаривает на всех языках, не надо переписывать сайты отдельно на каждом языке. В будущем и сайты, и сервисы будут приобретать формат диалога. Вместо иконок, вкладок и баннеров будет диалоговое поле. Все развивается слишком быстро.

Еще один тренд, который сильно будет влиять на рынок, — криптовалюта. Сейчас деньги стали не совсем деньги: появляются случаи, когда ты не можешь платить своими деньгами, и это странно и неправильно. Все, что на блокчейне, будет получать большое распространение, просто потому, что оно вне стран находится.

— Как, на ваш взгляд, будет выглядеть будущее?

— Я оптимист, все будет хорошо!

— Получается ли у айтишников соблюдать work-life balance?

— Не всегда, конечно.

«Не надо стремиться заработать на клиенте прямо сейчас, ты должен ему так хорошо все сделать, что он тебя еще и порекомендует. И по сути, ты работаешь не на самого клиента, а на его соседа или на друга» Фото: Андрей Титов

— А вы сами как отдыхаете? Чем занимаетесь в свободное время?

— Хороший вопрос. Если честно, я плохо отдыхаю. Потому что я продолжаю залипать в телефон, комп, телек, в это все виртуальное. А надо на самом деле глаза беречь. Хобби? Шахматы, настолки с детьми, погладить кота считается? Животные вообще больше всех рады удаленке, мне кажется.

Люблю лес, грибы, дачу, на лодке по Волге. Если ты живешь в России, ты должен получать от этого удовольствие.

— Три секрета успешного бизнеса?

— Первое — это самому пользоваться тем, что ты делаешь. Если ты сам глубоко не понимаешь, что ты разрабатываешь, чем управляешь, что продаешь, ты не сможешь это продать.

Во-вторых, это правильное соотношение цены и качества. Можно делать все круто, качественно, с любовью и так далее, но не добиться успеха из-за экономической модели. Важно продаваться в тот рынок, который может себе это позволить.

И третье — я сторонник философии customer for life, иногда переводят как пожизненная ценность клиента. Не надо стремиться заработать на клиенте прямо сейчас, ты должен ему так хорошо все сделать, что он тебя еще и порекомендует. И по сути, ты работаешь не на самого клиента, а на его соседа или на друга. Важность клиента недооценена на нашем рынке. Где-нибудь на Востоке, в Азии, если вдруг товара нет, за ним бегут в соседнюю лавку. У нас все больше викинги — нет значит нет.

Визитная карточка компании

Flatstack (ООО «Эф-эс»)

Год основания — 2011.

Выручка за 2023 год — 83,1 млн рублей.

Визитная карточка руководителя

Олег Курносов, сооснователь компании Flatstack.

Родился в 1984 году в семье инженеров-программистов.

Окончил гимназию №122 с углубленным изучением английского языка.

Окончил КНИТУ (КАИ) им. Туполева.

С первого курса начал работу в компании «Казанский Портал» под управлением Николая Никифорова, где принимал участие в разработке сайтов e-kazan.ru, tatcenter.ru, tatneft.ru, uslugi.tatar.ru и ряда других проектов.

В 2006 году вместе с Алексеем Мамаевым и Тимуром Вафиным основал IT-компанию, первое название — Flatsoft.

Женат, двое детей.